– Благодарю вас, вы оказали нам большую услугу, Райко-сан. Может быть, мы уйдем, может быть, нам понадобится остаться, в любом случае вы будете щедро вознаграждены.
– Я действительно считаю, что вам лучше уйти и…
– В любом случае вы будете щедро вознаграждены, – проскрежетал Кацумата. – А пока мы обсудим, как нам лучше всего защитить вас.
Ей не хотелось уходить, однако она поклонилась, поблагодарила его и вышла в темноту ночи. Отойдя на достаточное расстояние, она прокляла Кацумату, всех их, Андре, решая в то же время, кому она может доверять настолько, чтобы послать к Мэйкин и быстро передать ей сведения Андре.
– Зажгите светильники, – сказал Кацумата. Все они затрещали и большинство потухло, когда Райко открыла и закрыла дверь и в комнату ворвался ветер. Дверь теперь была закрыта, и пламя нескольких оставшихся светильников выровнялось, лишь изредка тревожимое сквозняком. – Слушайте, – сказал он понизив голос, так чтобы никто снаружи не мог его слышать. – Хирага, я найду еще людей и вернусь через три дня. Прячься здесь, это безопаснее, чем идти со мной, измени внешность и спрячься в подземном ходе. Если у тебя хватит ума, с тобой ничего не случится.
– Да, сэнсэй.
– Через три дня мы выпустим кишки Иокогаме, потопим корабль, убьем столько гайдзинов, сколько сможем, и отступим. Я принесу облачение бакуфу. Такэда, помоги Хираге с зажигательными зарядами. Они должны быть готовы к моему возвращению.
– Лучше мне пойти с вами, сэнсэй, – сказал Такэда. – Я могу прикрывать вам спину в случае, если вас увидят или перехватят.
– Нет, оставайся с Хирагой. – Кацумата не нужна была обуза, и он чувствовал себя крайне неуютно внутри ограды Йосивары. – Я уйду сразу же, как только откроются заграждения.
– Это наилучший план. Сонно-дзёи, – произнес Хирага.
Его мутило и в то же время голова была удивительно легкой, ужасала мысль о том, что завтра придут люди Ёси, или блюстители, и его могут схватить – теперь, когда Ёси лично начал на него охоту, это было неизбежно, – он понимал также, что сэнсэй снова прав: обнесенное стеной Поселение и забором Йосивара были ловушками.
При этом он испытывал чудесное облегчение. Теперь, когда его конец стал неизбежен, он мог отбросить прочь все доводы разума и с чистым сердцем ринуться в предстоящее нападение.
Три дня – это целая жизнь. Пока Кацуматы здесь не будет, кто знает, что может случиться? Как бы там ни было, живым меня не возьмут.
– Боже, Джейми, погляди-ка! – воскликнул Дмитрий.
Джейми посмотрел на дверь. То же самое сделали два десятка других гостей, стоявших в разных местах в зале для приемов русской миссии. Все разговоры разом оборвались, потом возобновились, уже более громко. Анжелика входила в большую комнату под руку с сэром Уильямом. Простое, с длинными рукавами черное платье оттеняло ее бледную, но при этом как бы светящуюся кожу, и идеально подчеркивало высокую шею, покрой безукоризненный, ее тонкая талия и подъем груди были представлены скромно, как и подобало траурному платью, но нельзя было усомниться в их скрытой магии. Волосы были убраны наверх. Никаких украшений, кроме тонкой золотой цепочки и обручального кольца – печатки Малкольма, теперь подрезанной так, чтобы она не спадала.
– В ней все двадцать четыре карата.
– Да, – кивнул Джейми. Потом, почувствовав новое движение в зале, обернулся. Морин через всю комнату улыбалась ему, окруженная мужчинами, Паллидар среди них. Он улыбнулся ей в ответ, ему нравилось смотреть на нее. Он все еще не пришел в себя после ее приезда, поражаясь ее мужеству: надо же, проделать такой путь одной. Дьявольщина, что же мне делать?
– Просто невероятно, как все вышло в Гонконге с похоронами Малка, а?
– Ты прав, Дмитрий. Я был готов поспорить, что Тесс никогда на это не пойдет. – Что она задумала, в который раз спрашивал он себя, и что было в ее письме к Анжелике – у него еще не было возможности спросить, и по ней самой ни о чем нельзя было догадаться. Прочтя свое собственное, он просветлел.
Дорогой Джейми, мистер Горнт подробно рассказал мне, каким хорошим другом моему сыну вы были. Я благодарю вас от всего сердца. Но я по-прежнему не могу простить вам того, что вы не посчитались с моими желаниями – политикой компании, что не вернули моего сына к исполнению его обязанностей и не убедили его отказаться от ухаживания за этой женщиной или, по самой меньшей мере, соразмерить свои порывы и вернуться сюда; не могу простить, что вы помогали и потакали ему в этой глупости, особенно после моих многократных указаний на его несовершеннолетие и на то, что, называясь тайпэном, он не обладал всеми этими полномочиями до официального вступления в должность, а ими, к моему сожалению, обладала я, временно.
Со слов мистера Горнта я поняла, что у вас есть намерение попытаться открыть свое собственное дело. Я желаю вам удачи и благодарю за долгие годы примерной службы. В бизнесе компания Струана никогда не будет вам враждебна. Я прилагаю вексель на предъявителя в Лондонском банке на пять тысяч гиней. Пожалуйста, передайте наилучшие пожелания вашей невесте. Я была рада познакомиться с ней. Тесс Струан.
Он просиял при мысли о такой сумме. Это делало создание его компании реальным, разумеется, она будет небольшой, но эти деньги давали ему время, в котором он нуждался, и позволяли понемногу двигаться вперед с сёей, хотя как эти предприятия могли процветать без Накамы-Хираги, он не представлял. Ему было жаль Накаму. И Тесс. В ее случае он все понимал, и прощал ее, не из-за денег.
– Что, Дмитрий?
– У тебя есть все права на такое высокомерие. Твоя Морин великолепна.
– О! Да. Это так.
– Как теперь быть с Нэми? – спросил Дмитрий.
Улыбка Джейми угасла, чувство тревоги вернулось, и он встал спиной к двери.
– Чертовски большая проблема, Дмитрий. Я договорился увидеться с ней сегодня.
– Боже милостивый, в фактории?
– Нет, благодарение Богу. В нашем… в ее домике.
– Черт, это удачно. Ты пойдешь?
– Да, почему бы нет? Боже Всемогущий, я не знаю… Когда Морин возникла словно из ниоткуда… не подумай, что она мне не нравится, я просто все еще в состоянии шока.
– Понятное дело, но это хороший шок – ты счастливчик. Послушай, мы старые приятели и можем говорить начистоту. Если ты… если ты решишь закончить с Нэми, попрощаться и назначить ей пособие, сказать, что все, мол, хватит, ну, что угодно, могу я попросить, чтобы ты дал мне знать об этом? Она хорошо знает свое дело, с ней весело, и она говорит достаточно на нашем языке.